Свидание с Рамой [Город и звезды. Свидание с Рамой] - Артур Кларк

Раздался сердитый, высокий жужжащий звуку и поле зрения оказалось закрыто мельтешением крыльев. Олвин невольно отпрянул, но тотчас понял, что, собственно, произошло. Это Криф выражал свою неприязнь ко всему, что летало, не имея крыльев.

Не желая причинить вреда прекрасному, хотя и безмозглому существу, Олвин остановил робота и, как мог, терпел удары, которые градом сыпались на него. Несмотря на то, что он в полном комфорте сидел в миле от места происшествия, он все-таки поеживался и очень обрадовался, когда из дома вышел Хилвар, чтобы посмотреть, что происходит.

Увидев приближающегося хозяина, Криф отступил, все еще угрожающе жужжа. Некоторое время Хилвар просто стоял и глядел на робота. Затем улыбнулся.

— Привет, Олвин, — сказал он. — Рад, что ты вернулся. Или ты еще в Диаспаре?

Уже не в первый раз Олвин с завистью подивился быстроте и точности мышления Хилвара.

— Да нет, — ответил он. — Я здесь неподалеку. Но пока останусь на месте.

Хилвар засмеялся:

— Думаю, что это правильно. Сирэйнис-то тебя простила, но вот Ассамблея… впрочем, это уже совсем другая история. Тут, знаешь, происходит конференция… первая, которая созвана в Эрли…

— Ты хочешь сказать, что ваши советники пожаловали сюда лично? — спросил Олвин. — А я полагал, что личные встречи — с вашими-то телепатическими способностями — совсем необязательны…

— Они происходят редко. Бывают такие случаи, когда общее мнение склоняется к тому, что стоит собраться. Мне неизвестна точная природа нынешнего кризиса, но трое сенаторов уже здесь, а остальные вот-вот прибудут.

Олвин не мог не улыбнуться над тем, до какой степени события в Диаспаре повторялись и здесь.

— Мне кажется, будет совсем не плохо обратиться к этой вашей Ассамблее. Если только я смогу это сделать, не подвергая себя опасности.

— Даже если ты пожалуешь сюда во плоти, это будет вполне безопасно, коли Ассамблея даст обещание не пытаться овладеть твоим сознанием, — ответил Хилвар. — А нет, так я бы на твоем месте оставался там, где ты сейчас. Я отведу твоего робота к сенаторам… ох, и расстроятся они, когда его увидят!

Олвин испытал радостное чувство возбуждения и радости, когда последовал за Хилваром в дом. Дверь комнаты, где происходила конференция, была заперта, и прошло некоторое время, прежде чем Хилвару удалось привлечь внимание находящихся внутри. Сенаторы, казалось, были настолько поглощены своими проблемами, что пробиться в их раздумья представлялось едва ли не безнадежным делом. Но вот стены скользнули в стороны, и Олвин быстро вдвинул своего робота в комнату.

Трое сенаторов застыли в креслах, когда робот подплыл к ним, но на лице Сирэйнис промелькнул лишь едва уловимый след удивления. Возможно, Хилвар уже послал ей предупреждение, а может быть, она и сама ожидала, что рано или поздно Олвин вернется.

— Добрый вечер, — вежливо произнес Олвин, словно такое необычное появление было самым что ни на есть привычным пустяком. — Я решил возвратиться.

Что и говорить, их изумление превзошло все ожидания. Один из сенаторов — молодой еще человек с седеющими волосами — первым пришел в себя.

— Как вы сюда попали? — Он едва мог двигать языком — так был поражен.

Причина такой реакции на появление Олвина была очевидна. Как и Диаспар, Лиз, должно быть, вывел из строя свою сторону подземной дороги.

— Я вернулся, — сказал Олвин, — по своей доброй воле и в связи с тем, что у меня есть для вас кое-какие важные новости. Тем не менее, помня о наших былых расхождениях, я сейчас остаюсь вне досягаемости. Если я появлюсь здесь лично — обещаете ли вы не пытаться снова задержать меня?

Некоторое время все молчали, и Олвину было страшно интересно, какими мыслями обменивались сейчас в этой тишине. Затем от имени всех заговорила Сирэйнис:

— Мы не станем пытаться снова контролировать вас… впрочем, не думаю, что прошлый раз мы достигли в этом больших успехов…

— Вот и хорошо, — ответил Олвин. — Я прибуду в Эрли как можно быстрее.

Он дождался робота. Затем тщательнейшим образом проинструктировал его и заставил все повторить. В том, что Сирэйнис не нарушит слова, он был убежден и, тем не менее, хотел обеспечить себе путь к отступлению.

Воздушный шлюз беззвучно закрылся за ним, когда он покинул корабль. Секундой позже раздалось еле слышное шипение — будто кто-то изумленно вздохнул. Несколько мгновений темная тень еще закрывала звезды, и корабль исчез.

И только теперь Олвин с неудовольствием подумал, что допустил досадный просчет. Он упустил из виду, что чувства робота куда более обострены, чем у него самого, а ночь оказалась темнее, чем он ожидал. Не раз и не два он совершенно сбивался с тропы, едва не расшибая себе лоб о стволы деревьев. В лесу царила кромешная тьма, и в один из моментов что-то большое двинулось на него по кустарнику. Он услышал осторожное потрескивание сучьев, и вот уже на уровне его живота появились и уставились на него два изумрудных глаза. Он негромко позвал животное, и чей-то невероятно длинный язык лизнул ему руку. Секунду спустя могучее тело уже доверчиво и нежно терлось об него и вдруг беззвучно исчезло. Он и понятия не имел, кто бы это мог быть…

Наконец между деревьями впереди заискрились огни поселка. И снова Хилвар встретил его за порогом дома и опять представил Сирэйнис и сенаторам. Они приветствовали его с вымученным уважением.

— Я искренне сожалею, что мне пришлось покинуть ваш край таким экстравагантным образом, — начал Олвин. — Может быть, вам будет интересно узнать, что вырваться из Диаспара оказалось не легче. — Он сделал паузу, чтобы они могли в полной мере осознать смысл сказанного, и затем быстро добавил:

— Я рассказывал своим согражданам все о вашей стране и очень старался, чтобы создать у них о вас самое благоприятное впечатление. Но… Диаспар не хочет иметь с вами ничего общего. Что бы я им ни говорил, они просто одержимы стремлением избежать осквернения низшей культурой.

Ах, как приятно ему было наблюдать реакцию сенаторов! Даже сдержанная, всегда такая воспитанная Сирэйнис слегка порозовела.

— Почему вы вернулись в Лиз? — спросила она.

— Потому что мне хочется убедить вас так же, как и Диаспар, что вы совершаете ошибку. — Он не стал распространяться о другой причине: здесь у него жил единственный друг, в котором он мог быть уверен и на помощь которого рассчитывал.

Сенаторы пребывали в молчании, ожидая расположения. Олвин отлично сознавал, что за всем, что происходит в этой комнате, смотрит огромное число людей. Он был представителем Диаспара, и весь Лиз судит теперь о таинственном городе по тому, что он, Олвин, говорит, по тому, как он ведет себя, по тому, как он мыслит. Это была неимоверная ответственность, и он чувствовал себя перед нею таким маленьким… Он собрался с мыслями и заговорил.